Кира Измайлова - Возвращение к практике. Том 2
– А что толпой на рыбалке делать? – удивился Тарус. – Тут надо тихо, осторожно, чтоб не топотать, чтобы рыбу не распугать, она хоть и сонная по зимнему времени, но все же… Пришел, снасти проверил, ушел, что еще?
– Значит, никто не видел, как они тонули?
– Нешто, если бы видели, не вытащили бы! – возмутился староста.
– И с той поры на озеро поодиночке никто не ходит? – уточнила я. – Однако… четверо утонуло, тогда только спохватились!
– Ну… – Тарус нахмурился. – Первый-то точно по пьяни канул. Второй… после праздников, видать, с похмелья был, каждый год такое случается. А вот когда еще двое, а потом и баба…
– Вы мне вот что объясните, – попросила я, отметив про себя, что про утопленницу надо спросить отдельно, – почему на озеро рыбаки поодиночке ходят?
– Ну так… – староста замялся. – У каждого прорубь своя, прикорм опять же… Кому охота, чтоб другой подсмотрел, чем он рыбу прикармливает, или того… улов прибрал? Ну и верши…
– Что – верши? – заинтересовалась я.
– Свои у всех, – буркнул староста и умолк. Это что-то да означало, но давить на него пока не стоило.
– Вернемся к утонувшей женщине, – сказала я. – Она белье полоскала, так? Скорее всего, среди бела дня… Так, может, кто видел, как она утонула?
Насколько я знала, крестьянки на стирку ходят большой компанией, так и веселее, и меньше риска: если кого и впрямь потянет в прорубь, успеют вытащить или хотя бы мужиков на помощь позовут.
– Да я и видела, – подала голос пожилая женщина, накрывавшая на стол, видимо, жена старосты. Мне ее не представили, а я не поинтересовалась именем: к женщинам во многих деревнях относятся как к предметам, и не мне это менять. Слышали уже: «четверо утонули, а потом и баба»…
– Ты помолчи, – цыкнул на нее Тарус.
– Пускай говорит, – попросила я, с интересом глядя на женщину.
С виду не скажешь, будто это затюканная рабыня: статная, с красивым, несмотря на возраст, строгим, суровым даже лицом, одета хорошо… Может статься, мужем она крутит, как хочет, соседки, а то и соседи при ней пикнуть боятся, вот только при посторонних она права голоса не имеет!
Женщина дождалась кивка мужа, и только тогда обстоятельно начала:
– Пошли мы белье стирать, значит. Прорубей-то несколько, да мы на середину озера не ходим, опасно, стало быть… Вот, значит, разошлись в разные стороны, кто куда. Тофка-то у самого берега, считай, полоскала, да не в проруби, а в промоине, там у самого берега вроде, а глубоко. Она ж боялась подальше выходить, все смеялись еще…
Она примолкла. Я выжидающе смотрела на нее, прихлебывая горячий травяной отвар из глиняной кружки. Люблю зажиточные крестьянские дома, тут и кормят вкусно, да и вообще уютно.
– У Тофы семья большая, – сумрачно продолжала старостиха. – Уж все почти закончили, а у нее едва половина. Я помочь хотела, что ж уродуется баба… У меня вот хоть дочки, а у ней одни парни, хоть убейся! Так вот, свое я в корзину сложила, иду к Тофе, она на коленках стоит, полощет… И вдруг посунулась вперед, а потом раз – и все… только пузыри по воде пошли, будто утянул ее кто!
– Глупостей не говори, – велел жене Тарус.
– Это не глупости, – нахмурилась она. – Я сама видела, о том и говорю, а врать не обучена!
– Да я вам верю, уважаемая, – кивнула я. – Вы не волнуйтесь. Еще что видели?
Старостиха покачала головой.
– Да ничего больше, – сказала она. – Как Тофа под лед ушла, бабы заголосили, кто-то за мужиками побежал… да и все, что еще тут скажешь?
Она умолкла, а я призадумалась. Пока ничего не складывалось, но утром я еще пройдусь по деревне и окрестностям…
– Госпожа, – подал голос староста, – поздно уж… Может, завтра делом-то займетесь?
– И то верно, – согласилась я, потянулась и глянула на Таруса. – Где у вас тут прикорнуть можно, уважаемый?
– Ну… – староста глянул на жену. – Сейчас, госпожа… Полати-то заняты…
– Да не трогайте вы своих, – отмахнулась я. – Я на лавке заночую, овчину разве что киньте укрыться…
На том и порешили. Лавки у старосты Таруса были широкие и длинные, мне в самый раз. Верхнюю одежду я повесила сушиться, сапоги поставила поближе к печке, укрылась теплым одеялом – какие там невыделанные шкуры! – и выспалась преотменно.
Наутро меня разбудили внуки старосты. Трогать они меня не трогали, но смотрели так любопытно, что я невольно проснулась, ощущая на себе их взгляды.
– Что… – пробормотала я, натягивая на голову одеяло. – Чего еще?
– Госпожа Нарен, – негромко проговорила старостиха, – тут до вас господин Анельт…
– Пусть подождет, – очнулась я от дремы. – Почтенная, мне бы умыться…
– Пожалуйте, – пригласила она. – Завтрак готов, если желаете.
– Еще как желаю, – уверила я, – а если он будет навроде вчерашнего ужина, так я готова две порции смолоть!
Похоже, мои слова пришлись старостихе по нраву, и накормили меня от души.
Анельт прождал меня у порога добрый час, не менее: мех на оторочке капюшона успел заиндеветь.
– Госпожа Нарен, – сунулся он ко мне, – вы что-нибудь…
– Ничего я пока не чую, – остановила я. – Вы, уважаемый, не лезьте пока. Там разберемся.
Я обошла вокруг озера – и правда, ни тени магии. Прошлась по деревне – тут уж оказалось интереснее…
– Вы, господин Анельт, – спросила я мимоходом, – зачем по округе столько «тревожек» понаставили?
– На всякий случай, госпожа Нарен, – ответил он серьезно. – Поскольку понять, что именно произошло на самом деле, не удалось, я посчитал – лучше быть готовым ко всему, поэтому…
– Поэтому теперь идите и снимайте ваши метки, – хмыкнула я.
Наверняка Анельт угрохал на установку этих заклинаний, дающих владельцу знать, если рядом покажется какой-либо магический объект, массу времени и сил. Не сомневаюсь, им двигали самые благие намерения, но… Проку от этих заклинаний не было, мог бы и сам сообразить, обследовав окрестности со всем тщанием. Нет тут магии, а значит, и метки эти бессмысленны!
– Но… – начал было он, но я не дала договорить:
– Снимайте, снимайте, я этим заниматься не буду. И не мешкайте особо, посмотрите, где вы их наставили? Если с вас потребуют компенсацию за то, что у коров молоко пропало, куры нестись перестали, а лошади взбесились, сами будете расхлебывать!
В самом деле, додуматься надо – около хлевов и конюшен метки поставить! А то и прямо на них… То ли Анельт не в курсе, как животные реагируют на магию, в особенности на такую ярко выраженную, как в его заклинаниях, то ли попросту махнул на это рукой. Так или иначе, нужно было исправлять ситуацию.
– Нет здесь никакого злого колдовства, – сказала я старосте, наблюдавшему за нами с большим интересом. Анельт чуть поодаль занимался делом, можно было не опасаться, что подслушает, но я все же понизила голос: – Только, почтенный, скажите-ка мне, у кого вы снасти зачаровывали?
Тарус потупился, разглядывая свои руки.
– Ну уж не смущайтесь, – призвала я. – Я же вижу, ваши снасти зачарованы на то, чтобы привлекать рыбу! Кто это заклятие ставил, а? Вроде как ведьма, так?
Староста помолчал, потом шепнул мне:
– То одна старуха у нас делала… Рыба и правда лучше шла… Только померла та бабка давно! – добавил староста. – У кого такие снасти остались, те, ясно, их пуще ока берегут!
Я призадумалась: появилась у меня одна идея, довольно бредовая, но… на моей памяти и не такое случалось. Вот только как бы ее проверить?
– А скажите, – попросила я, – у утонувших снасти были обычные или тоже… с довеском?
Тарус нахмурился, кожа на его лысом черепе собралась складками (из уважения ко мне он не надевал шапку; я, признаться, опасалась, как бы он не простыл, без растительности-то на голове).
– Про всех-то не знаю, госпожа Нарен, – сказал он, наконец. – У одного точно такие были. А другие… нет, не знаю. Особенно-то никто не хвастается, ведь и стащить могут, а поди потом докажи, что это твои!
– А где теперь эти снасти? – поинтересовалась я. – Их прибрал кто-нибудь?
– Да, снимали, а как же, – кивнул староста. – У кого родственники, у кого друзья, это уж само собой.
– Посмотреть бы на них, – сказала я. – Можете узнать, у кого вещички покойных осели?
Пока староста посылал внука за родственниками и приятелями утонувших, я курила и размышляла. Конечно, хотелось бы провести освидетельствование тел еще раз, но… Двоих придется откапывать, а это при промерзшей земле – то еще занятие. Еще трое, считая женщину, лежали пока на леднике, на них я уже взглянула, но ничего не обнаружила. Утопленники, самые обыкновенные. Быть может, маг-эксперт пригодился бы, пока я могла лишь заключить, что явных следов магии (либо применения ведьмовской силы) не наблюдается, тут Анельт не ошибся.
Пока я прикидывала расклад, Анельт закончил снимать свои заклинания и подошел ко мне. Судя по взмокшим кудрям и бисеринкам пота на лбу, вымотался он изрядно. Ну, впредь будет головой думать, прежде чем что-либо предпринимать!
